№4

Виктор Шлапак

МОЙ ВНУК – АМЕРИКАНЕЦ,                                      

ИЛИ КРАТКИЙ КУРС ИСТОРИИ ОДНОГО ВОСПИТАНИЯ1

педагогическая эпопея

Как солнце

Боже, я уже знаю, когда оно уезжает. А положение остается  безвыходное.  У  жены,  к  ее  болезням  прибавляется – забарахлило сердце, она не ездила лечиться в Миргород уже второй год, пропустила, вот уже второй год не восстанавливает силы после трудов и болезней, а добросовестно трудится с утра до вечера, нет, не как пчелка, пчелка и то отдыхает, а как, очевидно, солнце. Знаю об отъезде, по крайней мере, уже открыто можно  об этом напоминать. А мне вот сейчас становится грустно, даже хочется плакать во все той же воображаемой сцене прощания.

А  вокруг  все  тихо.  Мы  кое-как  отбиваемся  от  абсурда долгов за обучение Кати, и вот все плачем, каждый по-своему, о Коле, в котором завязаны все концы, разумеется, с их началами. И в то же время хочется избавиться от многих проблем, и это все вместе взятое и есть – и стыд, и срам, и смех, и слезы, и любовь. Он уезжает, но пока это только говорится, а надо еще ждать  операции  и  пройти,  выдержать  ее.  А  мира  в  квартире нет, как мира нет и вообще нигде – кричат о свободе те, кто ее же запрещает, контролирует, душит, но не прочел ни единой строчки Гегеля, не говоря о Ленине, вместо свободы – бизнес. И  это  все  привезено  к  нам  из-за  океана,  с  их  воспитанием – никаким.

Вчера

Вчера Коля меня опять достал в прямом смысле. И я, кажется, не заметил, забыл о своей непроизвольной и закономерной реакции, но, очевидно, с моей стороны. А с его? И сейчас я вспомнил, пришлось вспомнить о вчера, когда я увидел, как Коля как бы незаметно хлестнул меня связкой ключей. Но я сделал  вид,  что  не  заметил.  Мой  поступок,  как  у  Васи,  впрочем, как и у вся и  всех – все друг друга достают и достается каждому. Вот чего Вот  чего  ему  не  хватает – садик,  воспитание  обществом. Самовоспитание – узкое, ограниченное восприятие. Из первого вида воспитания выходят – трудяги, бунтари,  декабристы,  ученые,  писатели.  Из  второго – дворовые, дворяне, цари, в современной интерпретации это – партийцы,

бизнесмены, электорат. Культура  только  в  первом  случае  получает  свое  настоящее  предназначение,  во  втором – искажается  до неузнаваемости, доводит абсурд до абсурда…

.............................................................................................................................................................

Познакомился со статьей одного литературоведа о детской литературе с неожиданным то ли открытием, то ли признанием, то ли просто констатацией факта, то ли с детским лепетом – мы строим капитализм. И ни одного слова о воспитании. И он прав: капитализм и воспитание взаимоисключающие друг друга понятия. Воспитание отсутствует полностью, так как само понятие капитализм сводит все разнообразие человеческих  отношений  к  обмену  товара, чем  становится  и  уже  стал сам человек, на деньги, как высшей ценности на земле, выше самого человека.

Доигрались, дожили – все силы исчадья ада, зла – войны, кризисы, спиды, парады геев и фашистов, заветы америкен-бой-бог-Даллес  заменили  собой  понятие  добра,  правды, совести, гнева и уже сметают с лица космоса планету Земля, с ее тающей жизнью, всего-то проявившейся в сотне другой людей,  посмевших  мыслить  и  не  побоявшихся  быть  распятыми ордами, толпами, электоратами, раньше – на крестах, кострах, лагерях,  а  сейчас – на  кредитах,  налогах,  партсписках,  оффшорах,  шоу.  Как  видим,  игрушки  и  игры  изменяются – самой модной, прибыльной, заманчивой игрушкой для современности стал капитализм. А  ведь  процесс  воспитания  относится  не  только  к  детям, но и взрослым, которые потом вынуждены признать: кого они вырастили на свою голову – себя!

Вечера поэзии – о как они боятся её!! Бедный Коля – Пушкина променял на машинки.

Сегодня утром

Сегодня утром я его успокоил, но уже по-другому. – Не рычи, – почти нежно произношу. Ведь тут надо не забывать, что рычание – это натура, а чтобы из нее выкристаллизовалась истина, ее надо дать только в ее истинном виде – в тоне, в действиях и в соответственных им  выражениях.

Эту мысль я замечаю для себя, чтобы быть терпеливее, правда, до известного предела, не ыходя из рамок самому и не допуская туда ребенка, когда он уже начинает садиться на голову.

Вот тут-то жена порой бросается его защищать. –  Ты  его  портишь  этим, – отвечаю  я  всегда,  а  сейчас понимаю, что она теряет грань между отстаиванием его прав на его права и на беспредел рычаний, усаживающихся на головы и бабушек, и космоса.   Я сам уже ввожу это рычание в русло поиска. По крайней мере он стал стучать тише, как-то даже с оглядкой. Я уже

его прошу просто перейти на другое место стучать, орать, и он, взяв «баки», переходит. Все о’кей! Все  эти  усилия  скажутся  позднее,  лет  через  десять,  а ведь он уедет и там эти…

Приходит  гость – поэт  из  глубинки.  Вдруг  он  начинает рассказывать, что там творится – работы нет, люди уезжают, спиваются – о каком воспитании идет речь – людей нет.

(продолжение следует)