Форма входа

Поиск

Статистика


Онлайн всего: 1
Гостей: 1
Пользователей: 0




Вторник, 19.03.2024, 06:31
Приветствую Вас Гость | RSS
Литературный журнал "РЕНЕССАНС"
Главная | Регистрация | Вход
В.Золотухин-2012



Валерий Золотухин

ПОМНЮ И ЛЮБЛЮ  
Дневники. Продолжение

№1, 2012

13 апреля 1973
Дубляж. В «Яре» пили водку, пел и даже текст вроде говорил, как Евт. спорил с Любимовым: «Ты без меня «Пушкина» не сделаешь...» Так он сделал Евтушенко, а потом Пушкина.
Не ночевал дома. Теща с поливом. Опять скандал. Как плохо, что за десять лет я ни разу не заехал ей по загривку, другой был бы разговор.
Зайчику сделали операцию. Надо достать боржому и осетрины. Сможет ли она рожать?! А ночевал-то я у Колокольникова. Голова шуми. Надо приготовиться к завтрашнему дню. «Пушкин» и «Маяковский».
14 апреля 1973
Сегодня день смерти Маяковского. Играл Пушкина отлично. Так давно не играл.
Оказывается, накуролесил я за эти дни много.
– Мразь, – как сказал шеф на мой загул 12-го.
«10 дней». Со мной Бортник и Антипов... Или я с ними?! Ездил к Нине. Заживает, зализывает раны Зайчик. Слабенький еще совсем. С тещей вроде потихоньку налаживается. Лажа от слова «наладить», наверное. Это не просто жаргон. А все ведь гадил из того, что хотел испытать пакость. Хотел проверить, есть ли во мне совесть еще, или уже давно нет?
Вечер. После «Послушайте». Попил молока с боржоми. После строгого выговора стал блюсти себя. Два такого трудного спектакля. И встал я сегодня в 8 утра. Вчера мои друзья как порассказали, что я творил, не поверил. Я ослаб и ничего не сказал. Я боялся говорить, чтобы не выдать себя.
………………………………………………………………………………………………………………………………………………………………………................................................................................................................................................................
................................................................................................................................................................................................................................................................................................................................................................................................................................

19 апреля 1973
Нет, я не удивил Россию 17-го на «Театральных встречах». Три спектакля за 24 часа сделали свое дело. Я приехал в ВТО усталый и без голоса.
Почти в час ночи мы поднялись с Баклановым этажом выше, где гулял театр на Таганке. Иван Бортник говорил про меня дерзкое слово за мое вывешенное извинение: «Коллектив театра на Таганке, прошу меня извинить за мое безобразное, хамское поведение на прошлом спектакле «10 дней» 12-го апреля 1973 г. Больше не буду, правда». Мое извинение ни¬кому не понравилось, даже Высоцкий меня осудил. Ронинсон и старые люди похвалили меня. Но мне надо было это сделать. Я хотел видеть, как будет реагировать наша братия.
На банкете снова пришлось петь. Иван Дыховичный очень хороший тост за меня произнес как о лучшем представителе Таганки, а самом профессиональном артисте и пр. Даже было стыдно немножко.
Сегодня поднялся рано. Съездил к Нине. Вымылся, сдал бутылки... Купил кагору... В театре встретил Прудникову. Она была вчера в Ленинграде. Был просмотр, или сдача «Матерей»! Говорит, выходили все зареванные, гримерши говорили: «Потрясающе...» и т.д. Неужели?
А не махнуть ли мне в Минск на 24-25? К Турову Виктору. Про-сто так. Это ведь для меня студия дорогая. На ней была спета и снята «Дороженька...» И потом – развеяться.
20 апреля 1973
Дочитал Тендрякова «Три мешка сорной пшеницы». Нравится. Хотя иногда «поет», выстраивает музыку...
Где-то я простудился. Першит в горле, кашляю... И не мог спать сегодня даже с димедролом. И Нину боялся задеть, лягнуть во сне.
Надо заняться лодкой. Отвезти в магазин «Динамо» билеты на «Зори». Сегодня уже посмотрят мои пробы у Титова. Что меня ждет?! Все последнее время проигрываю «Матерей»: звучат диалоги, прыгаю из мизансцены в мизансцену... слушаю себя – как сей¬час играю, и как это сделано в картине. «Победу» не могу без комка даже вспоминать. В метро, в троллейбусе вдруг наворачиваются слезы... Вот ведь какая профессия. Дело давно закончено, а отстать никак не может.

№2, 2012

21 апреля 1973
Два выступления на 1 часовом.
Вчера день знаменитый. В «Комсомольской правде» рецензия на «Пушкина» Комиссаржевского. Статья хвалебная,славная вся и во всех частях. Но она внесет некий невидимый разлад в наших рядах. Он резко выделил среди Пушкиных меня только.«Замысел очевиден: больной, низкорослый, «старый» Пушкин линевского портрета, что висит в доме на Мойке, а рядом с ним – мальчик из лицея, затем – поэт, любовник, бретер, африканец, философ. И все-таки главное в спектакле – В.Золотухин. Остальные ему в большей или меньшей степени аккомпанируют. Да в нем, в Золотухине, и без аккомпанемента есть и то счастливое пушкинское свойство, что «живой поэзии развиться не мешает», есть бравурность, и светлая печаль, и пытливое размышление, и негодование. и мятежность....»Вот какие слова я про себя дождался наконец... Но в лагере Пушкиных ропот и недовольство. И хоть это и приятно, но думаю, что не совсем справедливо. Более того, полагаю, что он под шкурку Любимову пустил занозу, что, дескать,приемчик-то приемчиком, но и один актер, без аккомпанемента мог это изладить, и совершенно свободно, так что приемчик-то, в общем, не выстрелил. Думаю, что «К.п.» в этом споре коррекцию внесла, что-то, очевидно, выпало, и получилось обидно для артистов остальных. Уверен, что остальные рецензенты будут исправлять это разграничение и спорить и пр. Но меня это уже, в общем, не столь заденет. Когда я прочитал эти слова про себя, и, хоть я слышал подобное из разных уст устное, я возгордился и сразу вспомнил о моих самолетных размышлениях, накануне чего я пребываю, об «актерском подвиге» и т.д. Но тут же начались шпильки шефа:
– Расхваленный Золотухин... не хитри в «Бесах», начинай сразу... – Потом выбежал во время спектакля: – Валерий... Ну чего ты так наигрываешь... 22, 22 все время... и так, и эдак... и такой жест, и туда... После статьи, что ли?! Достойнее веди себя с публикой...
Я не стал оправдываться, что я с температурой и соплями... а игралось мне хорошо. Во втором же акте я скис и не поднялся. Стал сбоить и выдохся.
Но не только Комиссаржевский принес в мою душу радость. Пришел перед спектаклем В.Фомин и принес сборник «Актеры советского кино», выпуск 9. В сборнике и мой портрет рядом с Ваниным, Бирман, Стржельчиком... Ну как тут не возгордиться. И хорошие слова про мои дела написаны. После радости, после того, как не веришь, что это ты и про тебя та¬кая энциклопедия, идет печаль и недоверие, а в самом ли деле, а дальше что?.. И пр. и пр. Тут же звоню Титову: «Проба хорошая... На экране даже лучше, чем видно было глазом... все прекрасно. Но нас вообще хотят притормозить... В понедельник Чухрай едет в ЦК... в идеологическую комиссию» и пр. А во вторник худсовет. Будем ждать вторника. А будем ли?! Не махнуть ли к Турову в Минск дня на два, не плюнуть ли на Дубну и на заработок?!
Жаль, что болею. Сопли текут, голова болит, грудь заложена. А в ушах и сознании фраза: «... в Ленинграде... с просмотра «Матерей»... выходили все зареванные...»
………………………………………………………………………….........................................................................................................................................................................................................................................................................................................
……………………………………………………………………………......................................................................................................................................................................................................................................................................................................
Евтушенко
В разных домах и по разному случаю и в компаниях разнокалиберных мы наши дела обсуждаем и с ними попутчиков – Евтушенко, Вознесенского, Ахмадулину и пр. – братьев-писателей... Достается Евтушенко за его принципиальность, беспринципность, широту, демократизм, за все, за все, что в нем уживается... С Андреем они не общаются, не здороваются, руки не подают... Как-то мы сидели в ВТО, день рождения Шацкой справляли, пришел поэт... «Можно,так приятно со своими, мне очень плохо, очень... Я сейчас завыл, заревел в машине... Правда, в своей машине не так уж плохо выть... Я знаю, на меня сейчас смотрят в театре... вот он Софронова привел... Всю жизнь я устраиваю судьбу моих детей... Мои стихи, это мои дети... Других издателей у меня нет... Они издают меня... И потом... А что Симонов, лучше?! Андрей не подписал письмо мое в защиту «Пушкина»... Когда татары нападали – более сознательные князья объединялись, а не объединялись – их били по очереди... что, он этого не понимает?! Я не в осуждение – а просто его понять не могу...»
Андрей человек скрытный. Он никого не подпускает к себе и до себя, никому не открывается. Женя дал телеграмму в ЦК – танки ходят по Праге, танки ходят по правде – но потом было покаянное, оправдательное письмо... Белла сетует, что от такого поведения могут быть плохие стихи Зашел в канцелярский магазин – купил бумаги – 500 листов, буду изводить. Дома у меня все спят. Нет, ну это совсем другое дело – я смотрю в окно и вся любовь. Дует ветер, шевелит листочки, все это для меня имеет значение, смысл. А то раньше упирался в свой портрет, отвлекался только, больше ничего.
Вечер. 8 часов. Скоро пойду в театр и зайду в «Каму». Странная какая вещь, я просматриваю свои старые записи и с  удивлением, а потом и гордостью замечаю – многое мной использовано в ранее написанных шедеврах. Ничего не утеряно даром, оброненная фраза, случай мимоходный – стали страницами моих вирш...
Написал письмо, скучно. В «Дребезги» никак не могу въехать, ну ничего. Вот перечитаю, наберусь чувств, воскрешу эмоции – и с Богом...
В «Юности» была сверка. Теперь еще один этап – Главлит, цензура.

13 мая 1973
Такая ужасная погода: холодно, ветер, и дождь собирается. А мне надо ехать к 12 на репетицию с Ефремовым. Его Сизов не утверждает, и Титов будет снимать еще одну пробу... Бондарчук хочет играть, обещает играть эксцентрически, забыть все, что делал раньше. Снимать Бондарчука – все равно что снимать ГЕНСЕКА. Он хам, он на площадке такие коники выделывает – начинает режиссировать, кричать... Но природа актерская в нем добрая, крепкая. Хотя испорчена до предела – говорят, последнюю роль всю пропел от начала до конца.

№4, 2012

23 мая 1973
Получил от Н.Богословского портрет с автографом и предложение принять по стопарю в Доме жур. Сейчас дома. Жена убирает квартиру. Вчера мы с ней поругались. Она пришла поздно с Олегом. Отдал свой кагор. Долго сидели, они курили, я злился и хотел спать. Жена упрекала и винила меня, что у Деньки плохое развитие, низкое, не по годам, что я мало с ним занимаюсь, а она-де – где? Квартирой я не интересуюсь, ничего не понимаю в ней и не хочу, так что сиди и помалкивай и изводи бумагу.
Пил кагор вчера и перелистывал дневники. Звонил Роому феноменальная работа...
Сегодня снова будем смотреть «Интервенцию» на предмет вставок туда Маяковского.
Козинцев умер не вовремя.
Она преувеличивает свои возможности, она очень свободно может загреметь в неизвестность.
– Я не могу ничего не делать!!.
Очень даже свободно Вы можете ничего не делать, очень даже. Постучите по дереву, плюньте три раза через левое плечо... Я желаю Вам космической славы, но Вы зря дуетесь на меня, если я не сказал за Вас. Пока жена принимает душ после уборки... Я сбегал в магазин, купил водки. Сейчас будет обед.

25 мая 1973
Элла испортила жизнь. Говорит, звонили из горкома, донесла им о моем пьянстве 12-го апреля и отсебятинах «соседняя организация». Еще кто-то видел меня в нетрезвом – обидно. Мог и вчера залететь. После просмотра (кошмарного по техническим накладкам) «Интервенции» с Полокой заехали к нам и выпили водки. До четырех проболтали. Киноманы киноклуба оскорбительно высказывались, не поняли... Да и Гена плохо защищался... Много выпили шампанского.
Тоска. Первый день в Ботаническом саду, в имении графа Ш. Грустно мне было. Слушал кукушку, гадал, загадывал, молил Бога, чтоб послал удачу мне в этом предприятии.
Вернулся Высоцкий из Парижа, привез мне джинсы и чулки Шацкой. Грустно, сердце ноет… Сиротой казанской остался я. Ленинград звонил, ждут 31-го.
Киев состоится, очевидно, 28-го, к Рашееву поеду.
А сегодня сняли два дубля, и дождь пошел. Спать хочется, голова падает. И располнел я с пьянками-то. Сократиться надо. Господи, помоги мне!
С Дупаком объяснился. Вызывают его в райком: «С чего ты пьешь-то...» Не знаю. Знаю, что пью, а с чего? потом уж и ничего не лезет – одна блевотина. Иногда надо сбросить
с себя гадость, опустошиться, профилактика... – Это я-то успокаивал ее, а она собиралась в зоопарк.
………………………………………………………………………………………........................................................................................................................................................................................................................................
……………………………………………………………………………………….......................................................................................................................................................................................................................................
8 июня 1973
Господи! Пронеси!
Рука дрожит, писать не может. Допился. Стыдно, гадко, мерзко. Сегодня еще одна кинопроба в «Калинникова» с Саввиной, вон куда мотануло... День рождения Дениски вот такими каракулями отозвалось... Хорошо было, но ведь не остановится человек... как-то 6-го сыграл «Пушкина»... и хорошо. Вчера дурной день, ох какой дурной... Пьяный на «Мосфильме»... Ну зачем? «Воспоминания» телеграмму прислали: «Картину приняли хорошо твою работу высоко оценили поздравляем = группа «Воспоминания». Это уже приятно.
Хоть бы это известие истинно было. С сегодняшнего дня жесткий месячник, без всяких пив и прочее. До записи «Живого трупа», до моего рождения. Клянусь.


(Продолжение следует)



Copyright MyCorp © 2024